Рядом с нами живет сосед, который был лично с ним знаком". Через пятнадцать минут я уже была в гостях у Петра Петровича Помелова, который сообщил, наверное, самые ценные сведения о судьбе командира повстанческого отряда. До сих пор жалею, что мне не удалось встретиться с дочерью Шевченко Капитолиной: она умерла в 1998-м, а я приехала в деревню Кротово, где похоронена Капитолина Петровна, только через год. Приехала встретиться с ее дочерью, внучкой Шевченко Ниной Тихоновной Шеповаловой. Наша первая встреча была незабываемой. Но кроме слов "ничего не знаю, ничего не помню" я от нее так ничего и не добилась. В 2005 году мы вновь встретились с Ниной Тихоновной. Она меня сразу узнала и на этот раз уже безо всякой опаски рассказала еще о двух сестрах: Надежде и самой старшей - Галине, которая "уж точно должна что-то знать". Вскоре я познакомилась с Галиной Тихоновной Шеповаловой, проживающей в деревне Песчаное Казанского района, и предложила ей прекратить "партизанить", не умалчивать, а рассказать все, что знает. Посмеявшись, она уточнила некоторые сведения из жизни семьи. А в конце беседы обронила: "Есть у меня брат, живет в Иркутской области, зовем "дед Петро". Мама говорила, что он сильно похож на Шевченко. В начале февраля 1921 года в Кротовской волости Ишимского уезда был образован отряд, состоящий из тысячи мобилизованных крестьян, вооруженных пиками, палками, холодным оружием. Александра Терентьевна Волченко, проживавшая в деревне Большой Кусеряк по соседству с семьей Шевченко, вспоминала: "Петр Семенович был бойким, все бабы его любили, и когда выбирали командира, кричали: «Только Петьку!». А в протоколе допроса Елизаветы Семеновны Шевченко сообщается, что ее родной брат "принимал самое горячее участие в восстании с первого дня". Петр Петрович Помелов, родившийся в деревне Малый Кусеряк в 1909 году, рассказывал, как Шевченко стоял во время мятежа на постое в его родной деревне. Однажды Петр Семенович попросил своего тезку-мальчишку покрутить точило, чтобы навострить шашку. Было командиру повстанческого отряда около сорока лет. Высокого роста, худощавый, русоволосый и голубоглазый. Пешком не ходил, а когда садился на коня, то ноги едва земли не доставали. Мужики смеялись: дескать, при таком-то росте лучше на тачанке ездить. Подтянутый и очень строгий, всегда носил военную форму и сапоги. "Сталина не так боялись, как его", - продолжал свой рассказ, закуривая трубку, Петр Петрович. В свои девяносто лет мой собеседник казался крепким; одна только беда - глаза совсем ослепли. "Шевченко в народе по сей день генералом зовут, ведь почти всех мужиков из соседних деревень собрал в свой отряд. А перед наступлением на деревню Кротово пришли и за моим отцом. В тот вечер мы лежали на полатях, матери у нас уже не было. Слышим, хлопнула калитка, в дверях показались виды, следом зашли мужики, сказали, чтобы отец собирался. Мы заревели, мужики на нас цыкнули. Отец быстро собрался и ушел. Деревню Кротово повстанцы захватили ночью, когда красноармейцы спали, было взято много оружия и пулемет. Вместе со своим братом Степаном мой отец сбежал на Шигаевские болота, а вернулись, когда уже пал снежок". Двенадцатилетнему подростку Петру Помелову пришлось "ходить по миру", чтобы выжить самому и прокормить младшего брата, еще не имевшего штанов, а носившего только длинную рубаху. Вспомнил он и о женщине из отряда Шевченко, "рослой, крупной, ходившей в кожаном плаще с пистолетом". Она погибла во время боя за деревню Малый Кусеряк. Ее похоронили в одной могиле с красноармейцем; позднее солдата перезахоронили. У Петра Семеновича Шевченко было две сестры - Евгения и Елизавета - и три брата - Илья (убит в самом начале бунта), Василий (потерялся еще при белых) и Яков (служил в Красной Армии). Не раз пытались красноармейцы взять в плен Елизавету, которая жила в деревне Большой Кусеряк, но, заранее предупрежденная мальчишками, она успевала спрятаться в лесу. Петру Семеновичу пришлось забрать сестру в отряд, облачить в мужскую одежду и выдумать ей имя и фамилию. Так Елизавета стала Дмитрием Трусаковым, по прозвищу Митька-бегунец".

В протоколе ее допроса от 11 января 1922 года сообщается:

"Вопрос: Скажите мне, Шевченкова, когда вы были в отрядах, то какое же вы носили обмундирование и не было ли прицеплено шпор?

Ответ: На мне были надеты брюки и гимнастерка и шапка и в сапогах со шпорами и в шинелке, которую дал мне Москвин Гаврила, и на верховой оседланной лошади, масти серой, собственная моя, каковая находится сейчас у моей матери.

Вопрос: ...А какое же у вас было оружие и куда таковое девали?

Ответ: У меня была винтовка без патрон, данная Ерофеевым Петром, но когда нас уже разогнали из избушки, то у меня отобрал обратно Ерофеев, а больше ничего у меня не было". Девятнадцатилетняя Елизавета, отсидев после подавления восстания год под следствием, уехала из родной деревни на Дальний Восток, где вышла замуж и стала Чайкиной. Там у нее родился сын Степан, сама же "робила на военном заводе", как вспоминает Галина Тихоновна. Незадолго до смерти Лизавета приехала в родную деревню, к родственникам. Многие встретили ее недоброжелательно, говорили: "Приехала, такая же конопатая". Я поинтересовалась: "Что, было много веснушек?" - "Нет, оспой битая".

После бесед с местными жителями во время последней экспедиции по деревням Аромашевского района образ Елизаветы предстал совсем иным. Она оказалась не тихой подводчицей, переодетой в мужскую одежду, как это указывалось в протоколах ее допросов, а верхом на коне, в красных шароварах и с наганом. Рассказывали, что она была очень дерзкая и умело хлестала плетью.

Степан Ефимович Вилюк указывает путь к острову Шевченко.

Жительница Ишима Александра Григорьевна Штыкова вспоминала рассказы своей матери Евдокии Федоровны Солодкиной: "Когда мама косила сено около деревни Кочковатово, то увидела, как из леса выехала Лизка на коне, такая генеральша, красивая, шашка на боку. И рукой нам машет: мол, уходите быстрее, бой будет. Они литовки побросали и в кусты, мама успела только туесок с водой захватить. Сидели в кустах, закрывались травой, боялись, что красные застрелят".

Политический отчет о состоянии Ишимского уезда и уездной организации РКП(б) за июнь 1921 года г.Ишим.

«Политическое состояние уезда в июне месяце нужно считать неудовлетворительным. Существование бандитов продолжается, бандиты делают набеги в северном районе уезда, в волостях с центрами в селах Готопутово, Кротово и Больше - Сорокино. В этом районеубитыми, ранеными и утонувшими, примерна 5700 человек пленными, много оружия и большую часть обоза. 1-3 мая, преследуя бежавших повстанцев, красные взяли Овсово, Кротово, Большой Кусеряк и Покровку, где завершили разгром основных сил Северо - Ишимского фронта", - пишет доктор исторических наук, профессор В.И.Шишкин из Новосибирска. Петр Семенович Шевченко все-таки сумел сохранить значительную часть отряда, который стал называться "1-м Освободительным полком Народной армии".

Обращение повстанцев полка П.С.Шевченко к коммунистам. Первая половина июля 1921 года.

«Привет вам, товарищи коммунисты. Как ваше самочувствие? Товарищи, первым долгом уведомляем вам о том, а именно, чтоб вы не делали зверской расправы с партизанскими семьями, а то даем вам честное слово, что вас и ваши семьи партизаны будут уничтожать до корня. И будем производить такую короткую расправу, что хуже которой не может быть. Одним словом, будем всех превращать, как говорится, в капусту. Довольно вас миловать, довольно прощать вам за ваше зверство. Так вот, примите к сведению... Товарищи, вам уже известно, что попавшие ваши товарищи к нам в плен не уничтожаются. И мы их только обезоруживаем и отпускаем. Но вы делаете не так. Вы каждого партизана, да и не только партизана, а простого человека, сказавшего хотя одно слово против вас, рубите шашками. Стыд. Позор, товарищи, так поступать. Пора опомниться, пора прекратить разного рода грабежи и расстрелы. Довольно, хватит перед смертью. Вам все мало. Вам все нужно отбирать у крестьянина последние крохи хлеба и все то, что он добывал себе потом и кровью... Да здравствует безкоммунистическая жизнь! Да здравствует Народная армия!». Кавалерийский полк 29-й стрелковой дивизии в конце июля был переброшен на север Ишимского уезда для усиления уже действующих двух батальонов. Постой красноармейцев, их продовольственное снабжение, фураж для лошадей - все это стало осуществляться за счет семей повстанцев. В свою очередь, создавая запасы к зиме, активизировались шевченковцы. В начале августа они заняли Кротово и Аромашево, Большое Сорокино и Пинигино, захватили обоз красных, провели мобилизацию, на которую большинство населения соглашалось охотно. Комбриг Буриченков был вынужден принять экстренные меры, чтобы реабилитировать себя в глазах начальства. Он создал полевой штаб и выехал в угрожаемый район. Степан Ефимович Вилюк из деревни Ново - Березовка, 77 лет от роду, вспоминая рассказы стариков, говорил, что у Шевченко был кум в деревне Крутиха - некто Южаков, которому он написал записку: "Сообщи, если будут красные". Тот записку не порвал, а положил за божничку, где она и была обнаружена красными. "По дороге в деревню Кочковатово красноармейцами был задержан цыган, которому за содействие предлагали деньги, а за отказ угрожалиизбить шомполами, сначала он твердил одно и то же: «Не знаю! Отсохни у меня язык, не знаю!» - вспоминал Буриченков. Тогда цыгана подвергли искушению: провели вдоль выстроившихся кавалеристов, пообещав за достоверную информацию о дислокации Шевченко любую лошадь. И тот дрогнул: «Стиснул зубы, метнул на добрую, лошадь белками глаз и согласился».  Поздней ночью 25 августа сводный отряд Буриченкова выступил из деревни Кочковатово по направлению на остров Притынный (в народе называемый Плита), который находится среди непроходимых болот. Только под утро красные добрались до места. Повстанцы, уверенные в своей безопасности, имели только близкое сторожевое охранение. «Советская пехота, имевшая, почти трехкратное превосходство в численности, внезапно атаковала партизан в лоб. Те вступили в перестрелку с наступавшими, совершенно забыв о флангах. И тогда неожиданно для партизан с флангов на них обрушилась конница». По признанию Буриченкова, шевченковцы «бешено защищались», но красные кавалеристы действовали решительно и жестоко. П.С.Шевченко еще до того был ранен в руку, как вспоминает рассказы матери Галина Тихоновна. «Отец лежал на кровати в своем доме, когда неожиданно напали красные. Он отчаянно сопротивлялся, был ранен. Мы с Василием заревели, нас запихнули подальше. Уехал из деревни живым, а вернулся уже убитым». Во время нападения красных на остров Плита раненый Шевченко, видя безнадежность своего положения, застрелился. ...Как свои пять пальцев знает все болота в округе бывший лесник Степан Ефимович Вилюк. Как-то охотился на том самом острове на лосей, однажды даже с медведем повстречался. Недружелюбное это было знакомство, со всего размаху царапнул его когтем косолапый, еле увернулся. Года три назад Степан Ефимович обнаружил на окраине острова два длинных рва, похожих на захоронения. «Совершенно верно, - заметила я, - ведь сто одиннадцать убитых с острова не увезли, а захоронили на месте. Как раз эти могилы и помогут нам обнаружить место боя и провести раскопки». Старый охотник, вспоминая рассказы родителей, говорил: «Когда убитого Шевченко провозили мимо деревень на телеге, кто был посмелее, подходили посмотреть, попрощаться. А остров в народе переименовали, стали сразу называть островом Шевченко». Бабы его родной деревни Большой Кусеряк выбрали Петра командиром, они же его и похоронили на родном кладбище, не отдали тело на поругание, крича красноармейцам: «Побойтесь Бога!».

Вспоминает Галина Тихоновна Шеповалова: «Однажды мы с мамой пришли на кладбище к могиле деда. Я увидела на деревянном памятнике красную звезду и спросила, а почему она здесь? «Кто его знает», - ответила мама».

Протокол № 49 заседания членов Ишимского уездного комитета РКП (б) г. Ишим, 3 сентября 1921 г.

«Слушали: 1. Доклад комбрига тов. Буриченкова, который говорит о действиях против бандита Шевченко, где указал, что Шевченко зарублен и вместе с ним зарублено 111 человек бандитов, взято 4 исправленных пулемета и прочее. Причем указывает, что бандитов живых не брал, за исключением двух женщин; рубилось все, что попадало под руку. Потерь с нашей стороны нет, за исключением только нескольких раненых. Из документов захваченного бандитского штаба удалось выяснить, что у бандитов был свой кооператив, где есть списки, кто что получал. Весь хлеб, который захватывали бандиты, и мануфактура делились между семьями бандитов. Также захвачены списки, кто из крестьян у него в каких отрядах, где, когда вступил. Крестьянство симпатизировало бандитам. Например, ни один крестьянин не говорит, где бандиты, хотя уже видно, что идет от бандитов. Если же прибывал Шевченко в деревню, то его кормили маслом и называли защитником от налогов и т.д. Но когда были приняты самые суровые меры к бандитам, пропитание красноармейцев их хлебом, от их семей все стали брать, в общем - стали воевать за счет бандитов, а у крестьян мирных ничего не стали брать; также этот налет, где изрублен был в куски отряд Шевченко и он сам; после проведения нескольких бесед нами, где указали им, что такое война, то совсем получилось обратное: крестьяне стали выдавать бандитов, и всего мной изрублено 130 человек за это время. Находили бандитов дома по имеющимся у нас спискам, которые были отобраны у бандитов. Может быть, будут на меня жалобы, но я сам скажу: обращение было самое жестокое, вызванное необходимостью сделать все возможное для скорейшей ликвидации бандитов. И предлагаю принять самые суровые меры к бандитам вплоть до конфискации их имущества, принимая во внимание, что бандиты - большинство кулачество и все отъявленные преступники, убийцы.

Постановили: Считать необходимым скорейшую ликвидацию бандитизма на основе применения планомерных репрессий не только к самим бандитам, но и к семьям бандитов и их укрывателей. Наряду с ликвидацией бандитизма обратить особое внимание на изъятие оставшегося у населения оружия, применяя к владельцам оружия систему репрессий, вытекающую из создавшейся на месте обстановки и установлению органами политического действующих частей. Отв. секретарь Тарсин.»

В своем докладе комбриг Буриченков упоминает о двух женщинах, взятых в плен. Как нам удалось выяснить, одну из них звали Анастасия Викторовна Ржепко. До конца своей недолгой жизни она проживала в деревне Ново-Березовка. "Была очень замкнутой, неразговорчивой, - вспоминает Степан Ефимович, - могла по два дня, а то и больше, ни с кем не разговаривать. Но однажды нам, пацанам, подробно рассказала о последнем бое шевченковцев". Она так и не смогла смириться, забыть тот страшный день. Захотела, видно, чтобы дети знали правду. «Они не успели ничего сделать, их захватили внезапно. Был не бой, а резня, - вспоминает рассказы Анастасии Викторовны старый лесник. Шевченковцы думали, слыша издалека ржание лошадей, что возвращается их кавалерийский отряд, который ушел за семьдесят километров на северо-запад в сторону Тобольска, к деревне Бигитино. Красные шли, не заходя в деревни, и напали с двух сторон рано утром». Несколько раз повторил Степан Ефимович рассказ о том, что Ивану Сикаченко удалось скрыться на коне Петра Семеновича по кличке Карко - породистый дончак, который как раз подходил Шевченко по росту, «остальные кони под ним не терпели». Беседовали мы со Степаном Ефимовичем на острове Плита, который сейчас в народе называется островом Шевченко, находясь рядом с местом последнего боя повстанцев, посмотрел на кроны берез и произнес: сосен, все выпилили леспромхозы в конце 50-х. День и ночь гудели лесовозы, даже кедрачи не пожалели. Видишь, еще пеньки не сгнили. А лес шумит и шумит, песня у него такая...»

Жена Петра Семеновича Шевченко Анна осталась с двумя детьми. Перед войной приютила Алексея Лободина, неизвестно откуда появившегося в деревне Большой Кусеряк. Говорили, что он был из ссыльных, а в деревне остался на поселении. Запомнился односельчанам Лободин своим беспрерывным криком на гусей: «Тига, тига». Был очень маленького роста, сторожил на складе зерно. Разозлившись, частенько говорил: «Я партейный, вы меня не трогайте». Александра Григорьевна Штыкова вспоминала, как однажды она отправились за клюквой со своей бабушкой и Анной Шевченко, которую в деревне звали «Лободихой» (из-за этого прочно прилипшего прозвища с трудом удалось выяснить у односельчан настоящее имя жены Шевченко). Зашли далеко, пришлось ночевать в заброшенном доме. Затопили печку, и Анна начала рассказывать сказы. Могла говорить по целой ночи, такой же была ее дочь Капитолина. Запомнилась Анна Шевченко высокой, сильной, кареглазой, но не из красавиц. «Душевная старуха была», - так закончила воспоминания Александра Григорьевна. Семья Шевченко жила в небольшом пятистенке, а во время войны, когда было сильно голодно, отпилили горницу на дрова и обменяли на картошку. Капитолина, или «Капша», как ее звали в деревне, родила от Тихона Шеповалова, который вернулся с фронта в 1944 году, двенадцать детей. Шестерых похоронила. Вскоре после войны умерла и Анна. К старости стала горбатой: попала под березу во время заготовки дров. Вслед за ней на тот свет отправился и Алексей Лободин.

 Сводка Тюменской губчека о состоянии бандитизма в губернии на 10 сентября 1921 г.

 г. Тюмень.

«Разбитие банды Шевченко, убийство последнего в районе Балахли Ишимского уезда внесло в их ряды расстройство. Банды  теперь разбились на мелкие отряды и скрываются в районах Малышенской, Евсинской, Аромашевской, Кротовской, Болыие-Сорокинской волостей. Их руководители - Юриков, Шарапов, Акимов и Сикаченко. Боев не принимают, производят частичные налеты и убийства...»

Из протоколов допросов Ивана Павловича Брисенкова по прозвищу «Ванька-цыган» (бедняка из Кротовской волости) и Трофима Борисовича Гримачкова (бедняка из села Аромашево) выясняются новые сведения о повстанческом отряде. Так, отряд Сикаченко совершал поход на Тобольск, где принимал участие в боях, в апреле был вынужден отступить на Аромашево, а в конце мая 1921 года под деревней Кротово соединился с отрядом Шевченко. Последний стал начальником штаба, а Сикаченко - командиром, до октября 1921 года). Пелагея Васильевна Кочнева (двоюродная сестра Ивана Лукьяновича Сикаченко) и Федор Яковлевич Лазукин, ныне здравствующие жители села Аромашево, вспоминают: ≪Иван Сикаченко служил в Красной Армии. Когда вернулся в село, стал председателем сельского совета. Высокий, стройный, русоволосый и очень отчаянный двадцативосьмилетний парень. Женился перед самым восстанием на Матрене Никитичне, не из местных. Агитировать против коммунистов приехал в село Иван Семенович Букарин, с которым Сикаченко ушел в повстанческий отряд». (Букарин будет в отряде Сикаченко командиром первого эскадрона, погибнет в бою за село Аромашево.) Лазукин добавил: «На очень красивом скакуне и в «кожанке» появлялся в селе Иван Сикаченко. Однажды привел коня загнанным, измученным, велел отцу откормить. Старожилы вспоминают случай: пришли в село красноармейцы и заставили Лукьяна, угрожая оружием, показать, где скрывается сын. Отец запряг скакуна и повел солдат в лес, но в другую сторону. Шли долго, воины повесили винтовки на спины. А Лукьян, дойдя до осинника, резко пришпорил коня и скрылся».

Телеграмма председателя Малиновского волревкома и начальника милиции 3-го района начальнику милиции Тобольского уезда

с.Черное, 4 декабря 1921 г., 12 час.

«..2 декабря с.г. пойман Сикаченко с его денщиком и его женой, тоже около села Малиновского. В лесу в избушке взято две винтовки, один наган. Сикаченко взят раненным в левую руку. Ранее разбежавшиеся бандиты преследуются». Бывший председатель Аромашевского сельского совета Иван Лукьянович Сикаченко за участие в восстании был приговорен к расстрелу. Прокуратура Тюменской области, рассмотрев уголовное дело в 1992 году, постановила, что на Сикаченко не распространяется действие Закона Российской Федерации «О реабилитации жертв политических Репрессий». На нем по сию пору стоит клеймо бандита, участники экспедиции у памятного креста. После ареста Ивана Лукьяновича должность командира отряда занял Николай Семенович Григорьев по кличке «Махно», бывший командир второго эскадрона. Отряд под командованием Григорьева просуществовал не более двух недель. Мужики с оружием в руках стали уходить из леса со словами: «Ты нам не командир, раз нет командира, то и мы уходим». В отряде осталось десять человек. Начавшийся голод выгнал повстанцев из леса, они разошлись по домам в первых числах декабря. В январе 1922 года Григорьева арестовали.

...До сих пор на уроках истории России изучаются Кронштадтский мятеж, Тамбовское восстание. А о самом крупном антиправительственном мятеже, который произошел в родном Приишимье, знают лишь немногие ученые-историки. Многие из нас даже и сегодня не подозревают, что ходят по земле, обильно политой кровью прадедов-крестьян. Восстание по инерции часто называют «кулацко-эсеровским», забывая, что восставшие - это люди, которые безропотно отдавали продотрядам все, что те требовали. И взяли они в руки вилы и винтовки лишь для того, чтобы спасти последнюю надежду на продолжение жизни своих детей - семенное зерно, залог будущего урожая. Власть жесткими мерами сама спровоцировала восстание, превратив мирных крестьян в «бандитов». И так же жестоко его подавила. Старая истина: нет ничего страшнее для любой страны, чем гражданская война, когда, по меткому выражению одного из рассказчиков, «свояк убивает свояка»...

P.S. В праздник Воздвижения Креста Господня 27 сентября этого года исполнилась заветная мечта Степана Ефимовича. При содействии главы Аромашевского района Петра Николаеца состоялась экспедиция на остров Шевченко. На поляне, указанной старым охотником, над одним из прямоугольных углублений - братской могилой - по благословению епископа Евтихия, настоятеля Богоявленского собора, был установлен памятный крест.

Статья Н. Проскуряковой

Информацию предоставила Цветкова О.Н.