Тут было все для жизни – изобилие трав, ягод, грибов, простирались большие заливные луга, черноземные пахотные земли, болота с залежами белой и красной глины, вековые леса – так необходимые для строительства жилья. Конечно же было разведано есть ли местные селения. Были татарские и остятские аулы, также жили самоеды. Переселенцы дружили с местным населением, они меняли привезенные товары на скот и зерновые культуры. На долю переселенцев выпал тяжелый труд – жизнь в суровой сибирской зиме. Люди строили жилье, кто не успел построить добротные, теплые избы, жили в малушках. Малушка – жилье, вырытое на половину в земле, накрытое скатом, то есть на бревна укладывали пласты дерна. В таком жилье окно было в крыше, затянутое бычьим пузырем. Пол был глинобитным, из мебели – нары, стол, самодельные лавки, скамейки. В такой малушке было тепло, обогревались печуркой. Как правило, в избах имелась клеть, где вместе с людьми жили телята, куры, ягнята. На зиму заготавливали очень много дикоросов – бруснику, малину, клюкву, калину, плоды черемухи, боярышника, различные виды грибов. Запасались в прок рыбой, занимались охотой. Ягоды были не только лакомством, но и помогали при болезнях. Разрабатывали земли под посевы зерна и посадки овощей, для этого им приходилось разрабатывать новину – корчевать лес и кустарники. Конечно же выбирали лесные поляны и лощины. Строительный лес завозили зимой по санному пути из тайги, но многие строили из березового и осинового леса, для этого стволы морили. Валили лес на жилье на молодой месяц. Лес ошкуривали или лысили (убирали кору с деревьев) и кидали в воду, как правило, в загодя приготовленный неглубокий котлован. Стволы некоторое время мочили, вытаскивали и ложили на поперечные слеги, сушили на жарком солнце. Повторяли эту процедуру не один раз. Древесина звенела. Жилье из такого леса стояло добрую сотню лет, а то и больше. Деревня начинала жить. Назвали ее Большой Кусеряк.

Название татарское, что означало Большой переселенец. А еще может быть и старо – остяцкое - Три реки. Расположена была деревня в окружении трех рек. При правлении Екатерины II был построен тракт и соответственно были постоялые дворы со сменами лошадей. Молодые парни осваивались на новом месте, обзаводились семьями. Одни женились на местных девушках, другие привозили с России – из мест, откуда были сами. Весть пошла о плодородных землях Сибири. Люди, уставшие от нужды, двинулись в Сибирь. Много людей ехало из Московии, с Урала, Дона, Пермского края. По фамилиям можно было понять, кто, от куда переехал. Например: Москвины – из Московии, Пермяковы из Перми. Также фамилии давали по роду занятости, если человек служил пономарем – Понамарев, кузнецом – Кузнецов, глиняных дел мастер – Горшков и так далее. Большой Кусеряк считался чалдонским селом. «Чалдон» -  означает чалить с Дона, то есть идти. А может быть слово «чалдон» - означает чалить донку – рыбачить. Но скорее всего правильная версия будет первой, потому что, первые жители были донские казаки. Пожив какое – то время на сибирской земле из речи казаков потихоньку исчезли характерные слова и акцент. Переселенцы везли свою культуру, обычаи и быт. В селе женщины носили длинные юбки и запоны (фартуки), летом повязывали голову белыми платками, зимой  - цветастые шали с кистями и душегрейки. Женщины в селе были статные, чернобровые, крепкие. Мужчины среднего роста, коренастые обладающие не дюжинной силой, носили усы, а некоторые и бороду. Чубы – еще одна характерная черта донских казаков. Люди адаптировались на новом месте и стали появляться новые черты сибирского характера – сильная воля, выносливость, трудолюбие, честность, взаимовыручка, крепкое здоровье. Сибирь людей закалила. И через некоторое время это уже было поколение сибиряков. Люди умели трудиться и конечно же жили в достатке. Крепкое, богатое село в XVIII веке посетил Александр Николаевич Радищев, сосланный в Тобольск Екатериной II. Здесь он увидел трудолюбие и выносливость крестьян. Крестьяне Большого Кусеряка жили большими семьями. В каждой  семье было по восемь, десять детей. Традиция иметь много детей, сохранилась в деревне до сей поры. Пусть не десять, а трое, четверо почти в каждой семье. В семьях воспитывалось уважение и почитание к старшему поколению. Старший брат в семье был вторым после отца по значимости. В воскресные дни и церковные праздники ходили всей семьей в церковь. Детей, как в любой сельской местности рано приучали к труду. Смертность была ниже чем в России, а если к какой-либо семье дети умирали в младенчестве, то женщины ходили в Абалак молиться Пресвятой Богородице. Ходили пешком, и это было очень важно - идти пешком в монастырь. В селе были знахарки и травницы. Был в селе и «дохтур», но к доктору обращались мало. Роды у женщин принимали повитухи. Старожилы говорят, что не одна женщина не умирала при родах. Крестьянские семьи создавались очень рано. Парни в 22 – 23 года уже создавали семьи, а девушки в этом возрасте уже считались «старыми девами», эта традиция сохранилась до сей поры. Сватовство было целым ритуалом, с песнями, плясками, смехом и шутками. А как гуляли свадьбы; невеста должна была испечь блины, если блины получались вкусные – то хозяйка будет хорошая, с обязательным подметанием соломы, в солому кидали денежку. На третий день свадьбу тушили, на сани садились ряженные, а сзади саней ставили железянку – печку обязательно затопленную и ездили по деревни с песнями и гармошкой. Жизнь шла размеренно и мирно.

К концу XIX века появились первые сеялки и сенокосилки. Это было облегчением для крестьян, они стали больше заготавливать кормов и держать скота, сеяли больше конопли, проса, гороха, ржи, гречиху. Подсолнух сеяли только в огороде. Из конопли делали верёвки, вожжи, мешки, из семян масло. Моё поколение, будучи подростками, из дикорастущей конопли, выбивали семена и лакомились ими. В селе скапливались большие издержки продовольствия, для скота собирались обозы и по санному пути зимой, везли продовольствие в Ишим, Тобольск, Омск, на ярмарку. Обозы готовились с лета, по одному мужики ездить боялись, опасались лесных людей или варнаков которые грабили обозы. Варнаками называли бандитов. Обозы – дело было хлопотное, и поэтому когда в деревне появился Аким Родионович Кондратьев и взял закуп продовольствия на себя, люди вздохнули с облегчением. Скорее всего, приехал он с Омской губернии. Имея золотишко, построил себе дом в два этажа. Первый этаж из кирпича, старожилы, говорят, что в глину били яйца, для крепости. Первый этаж служил складом для продовольствия. Второй этаж был жилым, состоял из четырёх больших светлых комнат и огромного коридора. Мебель в доме деревянная, резная ручной работы сделанная местными умельцами, крашеная черной краской, а в середине набитая соломой и обтянутая красным бархатом, на окнах висели выбитые занавески, тканые половики лежали на крашеном полу, на кроватях – легкие перины и подушки в вышитых наволочках. Застелены кровати тканым рядном (покрывалом) с подзором (вязаные узоры, пришитые к белой льняной простыне). Вход в первый этаж закрывали большие кованные ворота и вниз вели широкие ступени. Женился Кондратьев скорее всего на местной девушке, говорят женился не по выгоде, а по любви. Было у них двое детей дочь Катерина, а вот как звали сына, никто не вспомнил. Рядом с домом построена кирпичная лавка с железными воротами и такими же ставнями. Крыши обоих зданий крыты железом. В лавке продавалось много товаров нужных в селе. Кондратьевым построена церковь и из дома купца шли подземные ходы под церковь и лавку. В 80-е годы вход в переходы был засыпан, в целях безопасности. Деятельность Кондратьева была очевидной. Он не имел большой выгоды, работал вместе со своей семьёй, конечно имел больше коров и коней, но его жена доила коров вместе с работницей, не брал с людей деньги, они отрабатывали свои долги, имел больше пахотной земли, но также вместе с сыном и работниками обрабатывал свои угодья, до сей поры существуют поля которые местные жители называют «Кондратьевскими». Кондратьев имел торговую жилку, не открыл ни одного кабака, а вино возил только по большим праздникам.

С помощью купца Кондратьева и батюшки Калюжного была открыта церковно – приходская школа, стояла она на другую сторону от дома купца. Это был двухэтажный дом, на первом этаже жил учитель со своей семьёй и тут – же находилась классная комната. На втором этаже жил батюшка, со своей семьёй. Вход был отдельный. Учение было доступно всем, плату учителю несли продуктами. Школа была до 4-х классов, учились в две смены. Деревенская детвора училась с удовольствием. До основания школы в этом доме был заезжий двор ( ямщицкий пост). Люди в селе относились с почитанием и уважением, приветствовали друг друга по имени – отчеству. Детей называли «Устинька», «Фросинька». В селе было две церкви одна построена с помощью Кондратьева через дорогу от дома купца, церковь деревянная со стоящей поодаль часовней, старожилы говорят, что в церковной ограде хоронили членов семьи священнослужителей. Вторая церковь была построена за мостом, в переулке, в ней обвенчалась одна пара, она сгорела, слухи шли, что по приказу Кондратьева, да ещё и батюшка был любитель женского пола. Поэтому никто сильно и не переживал по поводу второй церкви, а жители деревни говорили что Бог наказал попа за греховодство. Люди в селе были верующие и чтившие Бога на все праздники ходили в церковь, даже после разрушения церкви все религиозные праздники гуляли всей деревней и за стол без молитвы не садились, также детей учили молитвам. Когда пришли «красные» иконы жечь не давали, прятали. Дома в селе стояли крытые тёсом, много домов было двухэтажных, на первом этаже хозяйственные постройки, кладовые и кухня, а на втором горница и спальня. Две молоканки работали на полную мощность, принимая молоко и отбивая сливки, обрат возвращали хозяевам, при молоканках сбивали масло. Хранили его с помощью льда.  Для этого было заложено два ледника. Зимой нагребали большие кучи снега, сверху закрывали не одним слоем соломы и ледник готов, солнце не растопляло лёд до самой осени. Лёд не давал маслу испортиться.

 Большой Кусеряк был одним из богатейших и красивейших сёл Тобольской губернии. Не надо думать, что в селе не было совсем бедных семей – были избушки крытые листами бересты, но таких семей в деревне было немного, в некоторых семьях было очень много детей, или одна вдова тянула воз, очень редко в доме был хозяин лентяй. Центром села считалась площадь с одной стороны усадьба купца Кондратьева с высокими поталями, огороженная ажурными решётками, поодаль высокая деревянная церковь с колокольней, недалеко от церкви стояла завозня под зерно и другие продовольствия. На площади проводились ярмарки, куда приезжали что-нибудь прикупить из соседних сёл и деревень. Улица состояла из добротных домов. Дома украшали резьбой. Резьба на карнизах, ставнях, воротах. Мастера по резьбе были знатные. Многие дома покрашены белой краской. Поодаль от домов стояли баньки. У каждого дома огород. Престольным праздников в селе считался Николай Чудотворец. Праздновать начинали с заутрени, все шли в церковь, а потом гуляли на улице, делали горки, катались на качелях, строили баррикады из снега, боролись, тянули канат, устраивали гонки на конях. Весь день ходили в гости, пели песни.

После революции всё изменилось, церкви не стало, гулянки были, но без обрядов и молитв. Кусеряк расположен в окружении трёх рек: Кусерячиха, Камбалы и Балахлея. Старожилы считают что река «Камбала» звалась «Кандала» из-за того, что через неё шли ссыльные, закованные в кандалы, и облюбовав речушку с ключевой водой останавливались отдохнуть в прохладе. Вторая версия, что она берёт своё начало из озерка, позднее ставшего болотом, где стояла избушка охотника Канбалинского и бытует мнение, что название татарское « Кан Бала», что означает это слово я так и не смогла докопаться до сути. Беседуя с журналистом районной газеты «Слава труду» Сергеем Степанюком, я поделилась этой информацией. Сергей Николаевич узнал что слово «Кан Бала» означает «многодетная мать». Может быть название реки такое потому что много ручьев стекают в неё. Обследовав берега речушки и не обнаружив следов ручьев, я пришла ко второй версии. У нас в деревне много названий различных мест по фамилиям и именам людей. Значит, река названа в честь охотника. Река «Балахлей» была глубоководной и через неё при строительстве Екатеринского (Сибирского) тракта был построен мост из соснового леса, а сваи из лиственницы, построен был без единого гвоздя. Мост был снесён в 1964 году. Самые отчаянные мальчики прыгали в реку с моста. Старожилы говорят, что мост был шириной – три конских телеги, могли пройти в один ряд, с перилами, настил скатам.

Кусеряк основан на тракте, построенном при Екатерине II. До наших дней сохранился тракт, зарос травой, молодым березняком, но всё ещё можно найти по канавам, да огромным полусгнившим берёзам. Ну конечно же я измерила ширину тракта – 12 метров. Шёл тракт из Омска на Тобольск. По тракту ходили почтовые кареты, продовольственные обозы. В 1795 году в Кусеряке насчитывалось 79 ямщиков. В селе насчитывалось более трёх сот домов, состояло село из двух улиц и пяти переулков. Кондратьев был центральной фигурой, благодаря которому село жило полноценной жизнью. Как человек, он не был злым, не повышал голос на односельчан, занимался благотворительностью, через столько лет люди рассказывают о нём как о добром человеке. Богатело и расширялось наше село, но наступило смутное время – Гражданская война 1917 год.  И весь размеренный ход жизни был сломан и исковеркан. Власть менялась, приходили то «белые», то «красные». Председателем совета был избран Пётр Белов – дед нашего поэта земляка Владимира Белова. Началась продразверстка, крестьяне были недовольны, коммунисты выгребали всё зерно и другие продукты. Тоже самое, творили «белые» ни те, ни другие ничем не отличались друг от друга. Купец Кондратьев опасаясь за свою семью ушёл с армией Колчака (в то время у его дочери уже была семья). И началось Ишимское восстание. Не обошло это событие и моё село. По мнению коммунистов, самым опасным повстанческим предводителем был «генерал» Шевченко – житель нашего села. В его отряде насчитывалось семь сотен мужиков, авторитетом пользовался огромным, за ним шли обиженные на власть мужики. Моя прабабушка Глазова Матрёна Николаевна (прожила она 105 лет) рассказала, что её сын Елисей ушёл в «банду» к Шевченко и так и сгинул в болотах.

Из воспоминаний Галины Ивановны Болдыревой.

 Бои шли за деревней, а по деревне шли то красные, то белые, ребятишек прятали в подпольях, накидывали перины и подушки на завалины, тем самым защищая детей от случайных пуль. На церковь поставили пулемёты.

Коммунисты, крест и колокол скинули. Есть у нас за селом возвышенность «Красный Яр» - называется он так, потому что на яру затерялась могилка безымянного красноармейца. Сергей Николаевич Мингалёв – учитель начальной школы водил нас первоклассников на неприметный бугорок. Смена власти переломала и покалечила не одну человеческую судьбу, попробуй, разберись кто прав, а кто виноват. Анна Игнатьевна Москвина рассказывала, что в семье Шевченко появилось много разной утвари, чайных сервизов из тончайшего фарфора. Откуда всё это взялось? А вдруг это всё легенда?

Архивных данных так мало, а у людей с которыми я беседовала, свой взгляд на ту жизнь, да и многие уже ни чего не помнят.

Отряд Петра Семеновича Шевченко боролся до конца 1921 года. Многие стали уходить к своим семьям – устали от войны. Шевченко был ранен в руку, видя безысходность своего положения, он застрелился. Остатки отряда были окружены и уничтожены на острове Плита, среди болот, осталось сто одиннадцать человек. Шевченко был привезен в село и выставлен на показ, односельчане не дали поиздеваться над телом, и похоронили на местном кладбище. В настоящее время могилка «Генерала Шевченко» затерялась. В отряде Шевченко была Лизка – сестра Шевченко. Она лихо скакала на коне и рубила шашкой, на допросах выдавала себя мирной подводчицей, но односельчане запомнили ее осанистую фигуру в красных шароварах. Уже много лет спустя появился в село хромой пожилой мужчина, искал Лизку, кто-то сказал ему, что она гостила у родных в селе. Он рассказал, что она порубила всю семью, а ему поранила сухожилие на ноге, и пока он скакал на одной ноге, она над ним смеялась, наслаждаясь этим. Лизкин смех спас ему жизнь, он успел спрятаться.  Когда «Красные» захвалили село, ей удалось скрыться от расправы. Дальняя родственница, одев ее беременной, увела в баньку якобы рожать.

В наше время старый охотник Степан Вилюк, показал приехавшей из Ишима экспедиции, остров Плиту. Там они обнаружили ямы – могилы повстанцев. На месте захоронений был поставлен крест, чтя память погибших людей. Через село шли отряды, не разрушая дома, рыли окопы за деревенской околицей, разрушая огороды и поля. Будучи детьми, мы бегали за земляникой и замечали длинные заросшие рвы. Наш учитель объяснял нам, что это окопы, оставшиеся с гражданской войны. Бедные крестьяне не знали, к какой власти примкнуть, кидаясь то к тем, то к другим.

 Ранило душу закрытие церкви. Вся деревня стонала как порушили крест и разбили колокола. Православные люди с болью смотрели, как после закрытия сломали церковь. Рушились здания, рушились судьбы людей, менялось история России.

Раскулачивание началось в селе в 1923 году. Из села Большое Сорокино приехали начальники с милицией. Кулаками являлись те самые, которые имели 3-4 коровы, 2 лошади, овцы и птица. Как и каким трудом был нажит этот достаток, никого не интересовало. Вчерашние лентяи, стали ярыми коммунистами, свирепствовали больше всех, они указывали кто «кулак», и власть забирала все, и многодетные семьи оставались ни с чем. Не было ни хлеба, ни молока, ни яиц, чтобы прокормить детей. Картофель тоже выгребали весь. Те, кто не имел наемных работников и не участвовал в восстании, ссылали за сто верст в Мураши и Свердловск, строить «Уралмаш». Раскулачивание нанесло тяжкий вред населению сел и деревень. Пострадали самые трудолюбивые семьи. Многие уехали в город. Постепенно жизнь в селе налаживалась, создавались колхозы, а потом и совхозы. Труд был очень тяжелый. И снова мужик русский корчевал деревья, разрабатывая как можно больше пахотных земель. Правда на помощь пришла техника. Была построена мельница. Конечно в селе хозяйств стало меньше, но уклад оставался тот-же. Дома оставались ухоженные, чистые. Во всех избах была русская изба, битая из глины с широкой лежанкой. Широкие деревянные кровати с горой пуховых подушек, и обязательно палати (там зимой на мягких овчинных тулупах, спали дети). На окнах – выбитые занавески, накрахмаленные до хруста. Очень много вышивок и узоров. Церкви не стало, но во многих домах, в красном углу – божницы с ликами святых. Чистоту в селе соблюдали, кроме птицы, скот не ходил, коров после выпаса сразу же загоняли в хлев. На женских плечах держалось все домашнее хозяйство. Хлеб пекли в каждом доме сами, огромные, душистые караваи  с хрустящей корочкой и теплым парным молоком, были для детворы настоящим лакомством. А на теплой печи в трескучие морозы, грелась вся детвора. На такую лежанку могло уместиться шесть подростков. Люди привыкли к новой жизни. В селе стало появляться новое, например: начальная школа, где не надо было нести учителю продукты за обучение, клуб, изба – читальня. В дома пришел мир и покой. Но мирное время снова было разрушено войной.

Началась Великая Отечественная война, которая длилась 1418 дней и ночей, и унесла 27 миллионов жизней. Война, в которой не шел брат на брата, где общий был враг – фашизм. Мужики, молодые юноша и девушки шли на фронт и в труд – армию. В моей деревне не было ни одного дезертира или предателя Родины. Со слов сторожила нашей деревни Москвиной Анны Игнатьевны: «Весть была жуткая, страшная, вой стоял по всей деревне, с плачем провожали бабы своих мужиков и сыновей на фронт, как будто чуя, что многие из них не вернуться. Вот и с моей семьи ушел тятя и сестра Таня». Больше сотни мужиков ушло, и девчонки совсем молоденькие. Осиротела деревня, ребятня притихла, остались бабы да старики. Повыли бабы, да и впряглись в работу. И снова разруха, с огромным горем в придачу. Жизнь в селе стала тяжелой и невыносимой. Выручал как всегда лес – ягоды, грибы. Наш народ выстоял, ценой огромных потерь, но победил. Весь непосильный труд лег на бабьи плечи, женщины и подростки убирали урожай, получали на трудодни так мало хлеба, что его едва хватало до нового года, весной ели хлеб с лебедой. После уборки, в дождь и слякоть, везли хлеб в Ишим и Голышманово на бычках. Ехали по 3-4 дня, останавливались в чистом поле. Помню рассказ Глазовой Нины Николаевны (моей бабушки): « упали две центнеровые бочки на меня, лежу, и вылезти не могу. На мое счастье, ехала какая то коммисия из Ишима на полуторке, вытащили меня. Я полежала на траве часок и снова в дорогу. Быки были плохо управляемые, могли и не сдвинуться с места».

А бабушка Киренха, сидя на завалинке, рассказывала нам – деревенской ребятне: « встали быки на дороге и не идут, я их и травой кормила и уговаривала и хвосты крутила – стоят. Час стоят, два стоят, я уже вся уревелась, на мое счастье прилетела оса и давай жужжать, как быки дали бежать, ели успела на телегу заскочить, да бочки придержать». Вспоминали они по прошествии лет все эти случаи со смехом. После войны, были в нашем селе инвалиды. Сколько людей воевало в годы Великой Отечественной войны, к сожалению, я не смогла собрать достоверно. Собрала всего лишь 103 фамилии, из них 4 женщины. И снова жизнь стала налаживаться, приходя в норму.

 В 1952 году в селе насчитывалось 120 дворов, население 700 человек. В помощь пришла техника, освобождая человека от тяжелого труда. Было построено несколько ферм для молочного скота, растили бычков на мясо. Построили современный зерносклад, теплый гараж для техники, различные башни для воды, современные мосты через реки. Осваивали целинные земли под посевы, но теперь не война и не революция, а перестройка разрушила некогда успешное отделение совхоза. И уже не смогла моя, некогда большая древня, выбраться из кризиса и встать на ноги. Наверное устала и выдохлась. Изжила почти себя моя малая Родина. Еще сохранился местами старый Екатерининский тракт – зарос травой и березняком. Стоит «Красный Яр» - шумит по весне листвой, храня тайны и события прошлых лет. Держится, доживая свой век купеческий дом (1877 года постройки). Разбежалась по пригоркам моя деревенька, в которой тридцать дворов, и даже нет сотни жителей. На окраине стоят тополя, тихо шепча листвою, как будто поведать хотят нам о прошлом.

Но… моим односельчанам можно гордиться, что Большой Кусеряк - родина Героя СССР Зенковского Аркадия Ивановича, самородка – поэта Белова Владимира Ивановича, похороненного на местном погосте, «Генерала» повстанческого движения Шевченко Петра Семеновича. Батюшки Колюжного, основателя церковно – приходской школы. В моей деревне жил Кондратьев Аким Родионович – купец предприниматель. Родина Мингалева Сергея Николаевича – заслуженного учителя РСФСР – 40 лет отдавшего начальной школе, научившего грамоте не одно поколение. И наверно редко в какой деревне сохранился купеческий дом и лавка - напоминая всем нам, о истории моей деревни Большой Кусеряк.

 {gallery}/News/Kraeved/11.04.2018{/gallery}

Автор Статьи: Цветковой О.Н.